Призраки Сайкса-Пико над "временным государством Сирия" (часть 1)
Секретно планируя претендовать на Мосул, Пико не знал, что Китченер и Сайкс, не менее секретно, планировали его ему отдать. Они желали создать зону французского влияния от средиземноморского побережья на западе и до Мосула на востоке. Целью было создать буферную зону между британской и российской зонами и возложить на французов неблагодарную задачу сдерживания амбиций российского монстра в регионе.
В соответствующих документах военного министерства говорилось: “С военной точки зрения, создание клина французской территории между британской зоной и русским Кавказом является наиболее желательным”.
Британцы опасались, что французы не откажутся от своих притязаний на “великую Сирию”, французы, напротив боялись, что британцы не дадут им ничего, даже побережья Ливана. Пико грозно предупреждал, что марониты не потерпят даже намека на номинальный суверенитет эмира Хуссейна, а французский посол Поль Камбон в Лондоне был уверен, что провозглашение арабского мусульманского правления немедленно приведет к “религиозной войне в регионе”.
В конце переговорного фарса стороны получили, то что хотели: Франция – Ливан и “зону влияния” в Сирии и до Мосула, Британия – Месопотамию – Басру и Багдад.
Уже тогда (может быть всегда?) Палестина была камнем преткновения. Британия ( Сайкс) хотела забрать ее себе, несмотря на то, что лорд Китченер не хотел с Палестиной связываться. Пико упрямо хотел заполучить Палестину для Франции. Был достигнут компромисс: Британия получала порты Хайфа и Акко ( несмотря на то, что лорд Китченер предпочел бы в качестве порта Алекандретту (Искандерун)), территориальный пояс, на котором можно было сконструировать дорогу в Ирак. Остаток Палестины отдавался под некую неопределенную “международную администрацию”.
За исключением вышеупомянутых провинций, на всей оставшейся территории формировалось арабское государство или конфедерация арабских государств, номинально независимых, а на деле поделенных на французскую и британскую сферы влияния.
Конечный вариант соглашения выглядел так: “Голубая зона” – прямой французский контроль – Киликия, Ливан, сирийское побережье и большая часть Галилеи – по линии к северу от Акко до озера Кинерет. К востоку от этой зоны – в Сирии предполагалось создать марионеточное арабское государство – французский протекторат (“Зона А” светло-голубой). “Красная зона” – прямой британский контроль – южная Месопотамия, Акко-Хайфа и право построить железную дорогу от этих портов до Багдада. Территория к востоку от реки Иордан, Негев, Газа и Синай должны были быть объединены в марионеточное арабское государство (“Зона В” розовый, – британский протекторат). Территории к югу от французской “голубой зоны” (Санджак Иерусалим) должны были быть отданы под контроль “международной администрации” (“жёлтая зона”).
 |
Соглашение вступало в силу только после начала Арабского Мятежа. Ни Пико, ни Камбон не верили в то, что это случится, а если случится, окажет сколько-нибудь существенное влияние на ход войны.
Между тем, сэр Марк Сайкс свято верил, что добился исполнения заветной арабской мечты. С его точки зрения, арабам необходимо было единство, но только в идеале, на практике единство не будет в гармонии с их “национальным гением”, а с экономической и финансовой точки зрения оно казалось попросту нереальным Сайкс писал: “У арабов нет национального чувства, в нашем понимании, но у них есть чувство расовой гордости, что уже хорошо. Они должны удовлетвориться конфедерацией арабоязычных государств, под эгидой арабского принца”.
Сайкс сконцентрировался на удовлетворении того, что он принял за чаяния арабов. “Чаяния” на деле были сформулированы каирской резидентурой британской разведки. Сайкс не осознавал, что то, что Клейтон и Сторрс выдавали ему за арабские требования – а именно, получение под арабский суверенитет внутренней Сирии, на самом деле подразумевало установление на этой территории британского контроля. Каирская клика говорила о независимости, но под этим термином имелся в виду британский, а не французский контроль на “суверенных арабских территориях”.
Сайкс также не видел фундаментальной разницы между французской и британской моделями колониализма. В то время как французы почти наверняка попытались бы навязать арабам собственный язык, систему образования и культуру, британцы, скорее всего, последовали бы своему обычному паттерну, обкатанному в Индии и Египте. Британцы жили сами по себе, пили виски и играли в гольф в своих клубах, и кроме надзора за управлением страной, не вмешивались в дела аборигенов и их повседневную жизнь.
Чтобы не говорили Клейтон и его товарищи, они чувствовали, что Сайкс их “предал”. Естественно, они не говорили это прямо. Они выражались более витиевато: Сайкс “предал арабскую мечту”, пойдя на слишком большие, с их точки зрения, уступки французам. Политически, и, в какой то степени, лично, они считали, что потерпели новое поражение. Им не суждено был стать властелинами новой великой Египетской империи: Багдад и Басра были обещаны их конкурентам из правительства Индии, а Сирия “ушла” к французам. Каирская резидентура , таким образом , могла расширять свое влияние только в одном направлении – пустынной, безводной и неприветливой Аравии.
Окончательно соглашение было одобрено 2 февраля 1916 года, но о нем практически никому и ничего не было известно до тех пор, пока пришедшие к власти в России большевики не опубликовали все секретные договоры (К договору Сайкса-Пико позднее присоединилась Россия). Те немногие руководители британской администрации, что знали о договоре, были им недовольны. Их главной жалобой было то, что “Франции дали слишком много”.
Любые возможные оправдания, существовавшие в голове сэра Марка Сайкса, скоро были разрушены: военные не разрешили отвлекать войска с европейских фронтов, и вторжение в Сирию, после которого должен был начаться обещанный эль-Фаруки арабский мятеж, не состоялось. Разъяренный Сайкс произнес прекрасную речь в парламенте, в которой проклял премьера Асквита и потребовал немедленного установления власти специального “военного кабинета” , в который должны были войти 4 человека с чрезвычайными полномочиями. Речь Сайкса сыграла определенную роль в последующем падении кабинета Асквита.